Аверина
Елена Валериевна
Обязательный
псевдоним – ЛенКа Воробей
Родилась
в 1978 году, на Украине, в городе Харькове.
Закончила ХГХУ, по специальности
художник-оформитель и «дворовую школу
по классу гитары» :) Автор песен и стихов.
Участница
сетевого международного литературного
проекта, сайта: www.Stihi.ru
"А
если честно, то… – сумасшедшая, серьёзная,
весёлая и грустная, странная птица,
непрозрачная, злюка иногда.. или добрая,
значит - сонная, когда непонятная совсем…
когда наоборот – очень даже понятная,
живая и беспокойная, но больше всего -
пленница и заложница эмоций, самого
различного окраса, бежать из которых
пока не хочется… Даже если знаешь где
ключ."
ЛенКа Воробей Персональный сайт автора: http://len-ka.ru Страница ЛенКи Воробей на Стихи.ру: http://www.stihi.ru/avtor/morroka
ЛенКа Воробей
У
Модильяни кончилось вино
У
Модильяни кончилось вино
и
кончились друзья. И сны.
По
пьяни
у
Модильяни кончилось – ОНО.
То
самое, что было… в Модильяни.
Прошло
и время вроде до хрена
/не
те слова, картины, ноты, грани…/
У
нас есть - МОРЕ КРАСОК И ВИНА!!!!
-
Но
нет самих себя… «и Модильяни…»
-
Зачем
я здесь?
Чей
это хоровод?
Глухие
подворотни, крысы с кошку,
какой-то
рот, меня целует. Рот.
И
скоро всё вот-вот произойдёт.
И
даже кто-то речь произнесёт.
/Нет.
Речь – толкают/ …Значит речь – толкнёт.
Скорей
всего.
Но
зря. И понарошку.
Лежу,
смешно вбираю кислород.
Трясёт,
как при ангине и родео.
Во
мне закончен - город и народ.
/там,
где закончен город и народ
вполне
мог поселиться - Амедео/
Со
всей своей потребной требухой,
разбитыми
бутылками, любовью,
талантом.
И восторженно бухой
надеждой.
Не готовой - ни к зимовью,
ни
к бесам, посещающим – нули,
нули
пространств и нолики Пикассо.
-
Урок
искусства:
«ВЫЙДИ
ВОН ИЗ КЛАССА!!!!!»
-
Что,
Моди? Не хватает нам земли?
***
У
Модильяни кончилось вино…
А
я устала от тупиц и брани.
Смотри,
какое светлое окно!
В
нём призраки Жаннетты и герани.
/герани
и Жаннетты. Всё равно…/
Века,
как воздух – выдержать в стакане
и
растолочь в нём лёд и синий снег
и
город мой, и репинскую школу.
-
Да-да,
мой друг, искусство, это – бег
-
по
кругу, бег - постыдным, дерзким, голым,
и
беззащитным, перед теми, кто
надев
пальто, попрятали все жальца,
но
выдавали контуры пальто…..
И
вот уже – бежишь…. Никто…
НИК-ТО…
-
Застреленный
из собственного пальца.
-
Куда
меня эпоха привела?
/не
важно…/ но по пунктам и по бреду -
мне
снился бы Париж /когда б была/
но
я была лишь там, куда - не едут.
Где
не живут, не пишут, не велят
быть
постоянным зеркалом себя же.
Тут
только нарекают и едят.
Ну
и плодят…
И
пух летит лебяжий.
Страна-коньяк.
Страна – переворот
очередной
не читаной страницы.
Страна
БОЛЬШОЙ и ЗАМОЛЧАВШИЙ – РОТ
и
вскрытый зобик пойманной синицы.
Страна
– «друзья». Страна – «не подходи!»
Страна
– сапог, в котором спрятан ножик.
Страна
с цветущим кактусом в груди,
с
людьми, без ножек. И в иконках – божик.
-
О,
Господи…
Страна
больших котят,
которые
хотят - картин и мяса!
/стабильности
и подлинник Пикассо…/
Они
свои ведёрки укротят,
в
которых утонули и давно
покрылась
ржой фамилия и проба.
-
У
Модильяни кончилось вино…
-
А
у меня бессилие и злоба.
Лимоны.
Гении. И прочее...
…не
перестрелки Палестины, не Рима нового
дебют. Любовь и гений
совместимы,
когда устанут или пьют. Ругаясь под
одной аптекой
или
вдыхая дым кружал, любовь хотела –
человека, а гений очень
уважал
кусочек льда, что мог подтаять, так
прогибаясь под закон.
Простую
боль.
Простую
память.
И
чтоб порезали лимон.
Но
только песни отсвистели и был разделан
визави, как гений пробовал постели, в
которых не было любви. Сердечно, призрачно,
барачно, за просто так и наугад. Потом
курил на кухне мрачно, печатал что-то
невпопад. А может это был ребёнок?
Бумажный парусник. Комок. А вдруг он был
настолько тонок, что и надеяться не мог
на то, чтобы случиться дважды в подлампочной
петле начал.
-
Любовь
сказала бы – «однажды…»
А
гений просто промолчал.
-
Не
потому что было важно там что-то выделить
одно. Любовь всегда многоэтажна… У
гения есть только – дно. Ещё лимон и
раскладушка где пара записей в тетрадь.
И эта странная игрушка в себя не может
проиграть… Не тренируя сбой на дальность,
нутром не чувствуя помех, любовь играла
в гениальность, а гений гробил… Всё и
всех.
Нет,
не хватает скудных терций… Вошло, а
выйдет сквозь живот.
У
суеты четыре сердца, в какое не стреляй
– живёт. Лимон порезан. Дамы сыты.
Чуть-чуть растрёпаны меха… Любовь и
гений снова – квиты… всё остальное –
потроха.
-
Не
спорь.
Листай
народ и лица… Не надо пачкать зря торшон.
Ведь вряд ли гению родиться, когда у
всех всё – «хорошо»… Как вянет это
слово в скобках, как тянет сыростью…
Ведь, да - они рождаются в подсобках…
почти что мёртвые всегда.
Ведь
гениев и идиотов, не взвесить на одних
весах… какую ж странную работу себе
избрали… в небесах.
мелкие
останки
Забей
на мид и мёд. И не хоти полцарства…
Глаза-монетки,
на! …пустые кругляши…
Найди
меня, скажи – «привеееет! Моё лекарство!»
И
выпей сразу всю…сквозь трубочку души.
Я
схлопнусь как блокнот… я выплачусь
бумажно.
И
растворюсь в тебе на уровне груди….
Я
стану тоньше… я…
Но
разве это важно?!
С
плацкарта живота навеки отойди
В
начало всех начал, в обыденность итога,
Куда
глаза глядят… а это только – рот.
-
Мы
мелочь в кулаке… зажравшегося бога
Он
нас в ночном метро друг другу подаёт.
-
Он
говорит – любовь?!.. а мы смеёмся – хуже!
Он
бьёт по пустоте, а ноет – голова…
Чем
шире мы с тобой, тем наше фьюче уже
-
Спи,
маленькая, спи…
Не
надоело, а?
-
Ну,
в общем, прочерк прост. Как выложена
плитка,
Котяра
заведён, нажарены котле…
И
вперемешку – щит, щепотка, щитовидка:
Весь
этот нужный хлам прожорливой земле.
Она
вода и грязь, и ракушка и дыба,
В
ней всё всегда смешно отбрасывает тень.
Забей
на мир и мор… на Ноя и Наиба,
На
то, что Цой не мёртв, и не зарублен Мень.
-
Всё
просто, донельзя… нельзя, когда так
просто.
-
Сидим,
себя до ран неистовых скобля…
Хотим
чего-то там… но не хватает роста,
Как
оказалось вдруг… и до мечты – рубля.
Хоти
меня. Бери. И поддавай огранке
Всему,
чего нельзя.
Люби
меня в упор.
За
этот вальс и пульс и мелкие останки,
Улыбки,
пульки, пыль…
/простите,
Сальвадор*/
Законы
бытия порвутся, как клеёнка -
Мы
будем жить с тобой ВСЕГДА НАОБОРОТ.
Как
горькую жену и сладкую сестрёнку
Сожри
меня любя…. под этот мид и мёд.
Буйное
2
В
«не спеша» спешу…. ворошу круша.
Раскатала
блин…закатись губа
Не
шаман шалмей в Бога душу, ша!
День
опять стрелой в середину лба.
Линь
скользит в руках - золотая лень…
Мысли
птицей вверх, а прищурюсь – вспять.
Ты
попалась мать на приманку – день...
Не
хватай древко… успокойся… сядь…
Сяду…
Хрена
петь, если струны в – нить…
Если
брандер взял да и выбрал мель,
чтоб
как все… но все укатили пить,
мне
в подшитых снах рассказал апрель.
Ты
ж не в Припять жить! Ты ж не выпить док!
Деревянный
смысл… начиная с плеч…
И
бегут/шумят...те, кто что-то смог…
А
счастливых сам… он находит… меч…
Оттого
ли? Для? Или просто – чтоб?!
Самострел.
Уймись. Здесь не клином клин!
И
стрела тебе пустит корни в лоб…
Ты
оттянешь срок, но итог один.
Значит
стать другой…?! заглотить блесну?!
В
потолок пролить свет как будто в свод…
-
И
хилять во хлев… и сосать сосну…
Возвести
забор. Замолчать свой рот.
Немота
и боль выползают в чат.
На
сто сорок тем – килограмм ботвы.
Ты
молчи до тех… пока те молчат…
Эти
тоже пьют… но они мертвы.
Мёртвый
Бог играл в запустевший ад
И
лежал топор… и обведен Мень.
И
глаза твои всё роняли град
и
во лбу торчал заржавевший день.
По
тебе сейчас, а по мне - …вчера…
Нацедить
капель из возможных струй…
Выбирай
мишень! - Кожа… Холст... Кора… ?!
На
буя тебе этот ржавый буй…
Вороньё
взлетит, как по лапкам ток…
Отомру
от бед в бледный контур дня:
этот
ржавый буй – небуёвый бог…
-
Я
на дно его… он со дна – меня…
© ЛенКа Воробей, 2012
| 
