Бесконечная
осень
Накануне любви в этот город
вползала кривая
Кафедральная осень, мистрально
дождями зевая,
Исказив в чердаках, обертонах,
томах и объедках
Литерацию снов с построением
слов в пятилетках,
Что уже на сносях и хлопочут о
перестроеньях
На звериных лотках, в обезбоженных
шкурных молельнях,
Где старик-мизантроп, пан креста
и последнего действа,
Арифметику чтит, как грамматику
архиерейства
Или даже поболе, заботясь о
суетной скверне
И горжеточных прихотях матушки
в будущем Берне,
В акафисте свечей изнывая под
потной попоной,
Перед ликом Его или попросту —
перед иконой.
Между тем, в этот город неспешно
входила гнедая
Разноглазая осень, зелёный овёс
подъедая,
Огибая вальяжные ели и редкие
туи,
О ракушечных норах людских как-бы
не памятуя,
Отложив на потом их запасы и
мелкие астры
По статичным рядам дополнений
земельных кадастров
И семантике срока живого развития
тела
Или стебля, ствола,
обнажающих суть до
предела
На плацдармах дождей и скольжения
столбика ртути
На одной половинке
Земли, исполняющей tutti
Нежелание жить по велению этого
солнца,
Запустившего в гнейсы планеты
свои веретёнца.
<Между тем, в этот
дом агрессивно вторгалась крутая
Беспощадная осень, устои живущих
латая
Пустотой преходящих времён и
бессилием бога
Задержать уходящих хотя бы на
час у порога,
И бессилием смертных оспорить
у сущего право
Избежать перемен, как потерь и
развязок кровавых;
Ну, а смерти по-прежнему нет в
предреальности смерти,
Да и после реальны всего лишь
две сбитые жерди
Для иных дорогих, посещающих
ваши пенаты,
Где соседствуют память и две
оконечные даты,
Только смерти по-прежнему нет,
ибо, вы — нереальны
В этом сущем без вас, что, возможно,
иным и печально.> БПВ
26.05.12*
Между тем, в этот город нахально
вживалась рябая
Меркантильная осень, на жилках
сакральных лабая
Модерации канто любви преходящей
и вечной
В куликовых полях, не удвоенных
и ипотечных
Малой родины, малой прелюдии,
мелкой ошибки,
Где болота без донны, как чувства,
бездонны и хлипки,
Где шумела листва в сольном
выходе над синагогой: - Ты, конечно, права, вот теперь и
живи одинокой.
Вот теперь и живу, израсходовав
больше остатка,
Перемерянных в жёлтых счислениях
миропорядка,
Макинтошей, зонтов, каруселей,
любовей, салопов
И самих констатаций: любил-то
одну Каллиопу.
<Между тем, в этот
сон виртуально вмешалась косая
Интегральная осень, рябиной в
зарянку бросая
И кривляясь на каждом дубу
охреневшей коровой,
Что даёт молоко исключительно
для Иеговы
И его очевидцев; другим — кизяка
прямо с ветки,
А не хватит, всегда подпрягутся
товарки-наседки
И зелёным дождём напряжёт сухостой
с буреломом,
Где подмёрзли в предзимье нагие
амур с купидоном,
И отпляшет фанданго канюк с
индульгенцией в клюве,
И печать: Распродажа! — закажет
прижимистый Гувер,
И сирень обязательно выбросит
первые почки
В Рождество, чтобы тут же проснуться
от блядских звоночков.> БПВ
19.06.12*
Между тем в этот век кардинально
вторгалась седая
Маргинальная осень, до голых
скелетов съедая
По-старушечьи жадно последнее
золото мира,
Растоптав до гнилья, обронённое
с дрог фуражира.
В расточительной розе ветров
преимущество смерти
Очевидно, хотя окончательно, в
пафосе Верди
И паническом холоде Данте с
сочувствием Грига,
Где одно только небо, сгущённое
в спектре индиго
До беспамятства атома, мёртвой
стабильности точки,
Потерявших объём обиходных
страстей оболочки;
А когда эта точка твоя, что имеет
значенье
Из пропорций пространственных
форм золотого сеченья?
Между тем, в эту жизнь беспрепятственно
смотрит литая
Настоящая осень, хозяйка моя
завитая...
21.05.2012
* БПВ — более поздняя
вставка
| 
