Играть — это мука...

                                 Памяти Богдана Ступки

Прощайте, Дон. Такое воскресенье —

Не вырваться из смерти и жары,

При всём хотеньи или нехотеньи

Бесправия классической игры

В падлюку-жизнь стареющего тела

И вечно не стареющей души,

Которая сегодня отлетела

В бесплотные поля и шалаши

Молить о нас, убогих и незрячих,

Единого вселенского творца,

Душа из настоящих, не из мачех,

Что берегут любимых до конца,

До пуговки, до петельки, до края —

Под силу всё ей, чтобы не стряслось.

И можно смерть, как жизнь переиграя,

Начать сначала... Что ж, не удалось...

Прощай, Тевье. Не мудрствуя лукаво,

Тебя о смерти переговорить

Удастся вряд ли. То, что жизнь — отрава

И радость, и связующая нить

Прошедшего с незнаемым грядущим

Твоей необособленной вины,

Пока ты сущий в этом мире сущем,

А не участок некоей длины,

Где вертикален крест, а не походка

По новой, нецелованной траве

Земли Мазепы или Полуботка,

Или твоей, оставленной, Тевье.

Прощайте, Дядя Ваня. Всё случилось,

Скорее, даже больше, чем стряслось.

Познавший милость, веровали в милость,

Распределяя, коли довелось,

Божественное или же людское

Поверившим насмешливым глазам.

Иначе — лицедейство никакое

Не чудо, а из басни стрекоза

И дармоедство лгущего сословья,

Когда благая ложь не есть полёт,

А нечто — без надрыва, без любови —

Такое, что и Пётр не разберёт,

Распределяя души по сусекам:

Кому, за что и чем, но — аз воздам.

Прощаться вышло время с Человеком,

Единственным, як Ciч та Notre-Dame.

Прощай, Тарас. Здесь снова лихолетье:

Уже свои взялись за палаши,

Паны грабують, будто им бессмертье

Обломится с отсутствием души.

Ты это видел. Ты стоял на круче,

Свободный, над свободною рекой.

Реве та стогне твiй народ — могучий

Во время оно — нынче никакой.

Прощай, Артист Советского Союза.

И вся тоска обглоданной страны,

От Львова до пролива Лаперуза,

Вместилась в ящик некой ширины.

Великое вблизи настолько зыбко,

Что ощутить приходится не всем.

Успели ли? Нечастая улыбка,

Печальная окрашенность фонем

И тембр, располагающий к сомненьям,

Прожившего под тяжестью ролей,

Волхва непревзойдённого терпенья,

В нетерпеливых сценах Дю Солей.

Прощайте, Дон. Сгорающие крылья

Вернутся прахом в киевскую сыть.

Вас выставят к смотринам, камарилья

Обяжет близких, где похоронить.

А надо бы, наверно, рядом с мамой,

Чтоб по-людски, при общей-то беде...

Любая жизнь кончается, как драма...

Замолвите словечко о дожде...

22.07.2012