Не вышло, бес
… А покой
вокруг — до боли в затылке,
Вот бы истин поднабраться
в бутылке,
Вот бы
вышли храбрецы Елисеи
Погонять козлов да
власть по Расее...
Невысказанные
чаяния
славянских народов
Солнце радужной
стекло оболочкой,
Лето в жёлтое сползло — ставим
точку
Звездопадным поясам и орбитам,
То-то август был на них знаменитым.
Ты ли вызвездил себе
путь-дорожку,
Бес, давай уж, наливай понемножку
За прошедшее вальяжное лето,
Отставное и его эполеты
На осиновых плечах
и ольховых,
В тополиных каланчах и альковах
И за этот золотой ветер в вишнях,
Чтоб стакан был не пустой и не
лишний,
Да за встречу — не
гадал, не старался,
Да надрался и, как видно, нарвался,
Ну, да чёрт с тобой, как есть —
сотрапезник,
Не охальник, не дурак, не
скабрезник,
Из культурных, видно,
каст и сословий,
Не чистилищных ли тёплых
гнездовий?
Ась, поладим, раз пришёл-проявился,
Или я так снизошёл, провалился
В эту ересь ли, беду
диалогов
Чёрт-те с кем, прости меня, ради
бога —
Не со зла, а осознав
непривычность
Этой встречи, глубину и критичность
Наступающих времён
alter ego
За гардиновой решеткой ночлега
Одиноких маломерных квадратов
С неуступчивой тоской циферблата
И остывшей алюминиевой
кружкой —
С тех времён ещё —
военной подружкой,
Где мы были целы и невиновны,
Помоложе, постройней, безусловно,
Где весь мир лежал в
нагрудном кармане,
С посвящением одной донне Анне,
И довольствуясь плащом и
палаткой...
Не буди так часто, бес, было
сладко.
Наша память — это
поле воронье,
Заселённое не для посторонних,
Где исчезнет всё, что было в
ладонях,
Где и нас с тобою, бес, похоронят.
А когда-то было там
многолюдно,
Абрикосово вполне и уютно,
Где водились молодые красотки
С шантрапою из соседней высотки,
Где цвели и расцветали
надежды,
А футболом увлекались невежды,
А в малинниках дежурили осы,
Где курили мы, таясь, папиросы,
Где плодились васильки
и нарциссы,
Перекрестья, горбунки, директрисы,
Где отыграны мелки и ва-банки...
Наливай-ка, белой, бес — будем
в танке,
Поскучаем без моей,
без мартышки,
Пусть у нас здесь, под бронёй,
передышка
От семейных не невзгод —
общежитий,
Как Иван-дурак живёт с Нифертитей
Или так: козёл со
стервой-царевной,
Аки русские и турки под Плевной,
Или пьянь-тиун в боярских хоромах
При жене-то, при своей, в мажордомах.
Вот вернётся вдруг
моя мармозетка —
Так хоть сразу лезь
и прячься в розетку,
Да поместимся вдвоём, эко дело,
Лишь бы стулом нас она не задела
По причине беспробудного
пьянства
И настойчивой тщеты постоянства
Возвращения к святой aqua
vita...
Видно, буду холостой у корыта...
А пока я не прошу на
Арбате,
Будем мы с тобою, бес, в перехвате
(Я когда-нибудь скажу: при параде
Или, даже нагло так, — в шоколаде?).
А куда ушли мои
батальоны,
Бес, в какие облака-шампиньоны?
И какая мне дороже держава,
Та, что слева или эта, что справа,
Или та, в которой мы
существуем,
Довоёвываем или воюем?
Разобраться в этом, ой, как не
просто,
Оттого-то, может, жизнь и короста-
Разводила на здоровье
и силы,
Захолустья, перестрелки, могилы,
На беспамятства и на переборы,
Возвращенья, огорченья, запоры;
А ещё на годы и
континенты,
Аксельбанты, шалаши, перманенты
—
И медальками звеня
на подножках,
Тарахтим себе в корытах и плошках
В направлении одном
— к эпиложку,
Наравне, что хрен, что мелкая
сошка,
И куда ушли мои офицеры,
Бес, в какие сторожа, гондольеры?
От же ж, божья благодать,
да не в хату,
Как ходили мы гулять во солдаты,
Оттрубили по полям, да по ратным
И подлёты к журавлям безвозвратны.
Натрудились от души
и, что важно —
Облака и камыши
камуфляжны,
Да и лето приодето, как в хаки,
В ожиданье полноводной атаки
Наступающих небес с
артобстрелом, —
Надевай-ка саван,
бес, будем в белом;
Ась допьёмся до петли в Англетере...
Наливай — и будем мы в БэТээРе
—
Не дострелят, не
добьют и не смогут,
Не обломят, поплевав на дорогу,
А мы двинем на своём, на трёхосном,
Наслаждаясь бытиём, прямо к
соснам,
Где блуждать-блудить
до досок сосновых,
Нарушая пустяки и основы;
А хранителю — по дуле в карманах,
Чтоб берёг нас, непутёвых и
пьяных
До каких-нибудь голгоф
и распятий,
Откровений, жерновов, восприятий,
Что есть божия труха, да всё мимо
И щебечут в облаках херувимы
О прощённых на земле
воскресеньях
Или матерных стихах во спасенье
Душ нагих или убогих, однако,
Шевелящихся под тяжестью трака
Этой жизни, преходящей
и сущей,
То летящей, а то вялотекущей,
Но такой вот... как-бы это... без
мата —
Как в окопе под огнём
автомата:
И пожить бы, и убили
бы сразу,
Чтоб избавиться от страха-проказы,
От усталости, от боли, от вони,
Чтоб не мокли так противно
ладони,
Чтоб не помнить и не
видеть, не слышать,
Не стрелять, как есть начертано
свыше:
Не убий! А вот в тебя не промажут,
Аккуратно, не почувствуешь даже,
Если в сердце прямо,
в голову либо...
Что не лёг костьми, кому-то
спасибо,
Только тем ли золотым херувимам,
Что поют о чём-то неуловимом.
Не про нас с тобою,
бес, эти трели —
На востоке облака
запестрели,
Вот и ночь прошла и снова — не
в кассу,
Не угнаться нам за веком саврасым,
Значит, будем наблюдать
из партера
До голгофы или, блядь, англетера;
Наливай, бес, посошок, да до донца
И прости-прощай, дружок, здравствуй,
солнце!
17.09 — 18.09.1997
