Воскресенье,
господа. Сегодня я хочу представить
работы автора, о котором я, практически,
ничего не знаю, кроме того, что это поэт,
офицер в старой жизни, проживающий в
Москве или ближайшем Подмосковье. Он
довольно широко представлен в Интернете,
но кроме того, что он сам о себе заявляет
- «Воинствующий безбожник, свято верящий
в Благодать Божью» - ничего не нашёл.
Пока я не сумел связаться с автором.
Публикую на свой страх и риск. Авось, не
обидится. На неделе размещу на страницах
Публицистика на Чего же ради. Новый СТАН
его эссе «Методика объективной оценки
сетературных текстов». Поверьте, шедевр.
Настоятельно рекомендую всем авторам
хотя бы поверхностно ознакомиться с
сим титаническим трудом. В Михаиле
Путнике мне импонирует не только его
авторский колорит, но и невероятная
обстоятельность, кропотливость и
всеохватность вопросов, о которых он
пишет. В литературной критике и
языковедении последнего времени ничего
более значимого не появилось, кроме
«Кубометра пустоты» нашего дорогого
Вячеслава Васильевича Пасенюка, учителя
русского языка и «Методики объективной
оценки сетературных текстов» Михаила
Путника, офицера, да простят меня наши
уважаемые авторы, пишущие литературную
публицистику. Заболтался. Итак, слово
автору — Михаил Путник — и прошу на
гостевую страницу. А я не оставляю
попыток связаться с Михаилом.
Михаил ПУТНИК
Канон абсолютной
свободы
Даже если Дунай обратит
воды вспять,
И твердыня Небес рухнет
с грохотом в море,
Никому никогда низачто
не унять
Даже ноты одной в нашем
праведном хоре.
Мы видали в гробу – всё
и вся под луной,
Что не в тему словес о
душевном покое,
И – накатим по-новой,
набатной волной
Гул святой простоты,
даже – вдвое, и – втрое.
Впрочем, оный покой –
в том же самом гробу
Мы видали – не раз, и –
коль выпадет фишка,
В танке въедем во храм,
и – устроим пальбу,
Хрен вам всем, а у нас
– под бронёй – передышка…
Всё графоманово
нынче поэтово...
Всё графоманово ныне
– поэтово:
Прелесть отжитого,
боль неуспетого,
Пеплом иллюзий сердечка
согретого
Бражные пульсы в нутро
сигаретово.
Ликом Христа, на распятие
вздетого,
Чудится нечто
скрижально-заветово,
Нечто из отрочества,
из кадетова,
Из недопитого, из
недоетого.
Непонимаема, несегосветова
Баня грядущего лета
этого,
Не кошелькова, и не
эполетова
Хмарь послелетия, в
злато одетого.
А мне – фиолетово. Всё
– фиолетово,
Хиль наркоманова, сила
атлетова,
Горечь разгульного,
сладость неспетого,
Всё – фиолетово. Всё
– фиолетово…
| 
