* * *

Капитально, как на севере диком,

До апреля задержались морозы.

А уже пора мешать повиликой

В городских садах известные слёзы,

Разбавляя свежесобранным соком

До кондиции: на глаз, да и ладно,

И с друзьями размышлять о высоком,

Об одном и том же, неоднократно,

Наслаждаясь смесью и коллективом —

Разговоры эти многое значат —

В проживании безальтернативном

Интернету с телефоном в придачу.

В стеариновых прошениях счастья,

Денег, милости, чего-нибудь с лишком —

Не признание божественной власти,

А скорее, лень раскинуть умишком

И чего-то сотворить, однозначно,

Как сказал бы тот, который в России...

Что-то выглядит всё серо и мрачно

В этой грёбанной стране, бледно-синей.

На чужих, не наших, братских могилах

Веселее и достойнее стелы,

На которых золотится светило

Поспокойнее, не так оголтело,

Как на наших колокольнях и шпилях,

На кладбищенских крестах и оградах

Православного помпезного стиля —

Русскоко, господьвелелбаррикады.

Раскупаемы пироги и лапти,

Да куда мы, на хрен, с этого поля,

Разве что, на день в какой-нибудь Лахти

И назад, домой, что собственно волей

И является, свободой поступка

Ибо что мы есть без этой Отчизны?

Разбегайки. Как у Пабло голубка

Тривиально, но до собственной тризны,

На которой мы — объекты поминок,

Обездушены, как стопка и ложка...

Снова в область невесёлых картинок

Занесла латынь назойливой вошкой.

Маргинально построение мира:

Пирамидкой, от царя и распятья,

С демократией — хернёй для близира,

Мол, живите дружно, все люди — братья

И равны перед законом и богом...

Вот вам шиш на два ближайших столетья.

Мы равны всего лишь за некрологом,

Да и там всегда ровней кто-то третий.

На беспамятство помножены зимы

И печаль равноапостольской скуки.

В небесах мы все, конечно, любимы

За кресты свои, грехи и докуки.